То не рать идёт на нас, не сила ханская, Не орда деревни топчет басурманская, — Это армия идёт чернопогонная, Та ль оравушка сибирская — чалдонная, С офицерами, с помещичьим правительством, Под колчаковским верховным предводительством, Под знамёнами с колчаковской короною — То ль с орлом былым, то ль с дохлою вороною. Сам Колчак, по фронту едет он со свитою, Со всей сволочью дворянской именитою, Скалит зубы лютый аспид, ухмыляется, Перед армией своею похваляется: «Уж, чалдоны вы, чалдоны мои верные, Холуи мои, холопы вы примерные, Потрудился я над выправкою вашею, Не жалел, кормил берёзовою кашею, Все изведали моё вы милосердие, Покажите ж вы теперь своё усердие: Не жалея своей силы — алой кровушки, Положите за меня свои головушки, Чтоб, деревни, города спаливши целые, Через трупы через ваши посинелые С офицерской моей гвардиею пламенной Я дошёл бы до Москвы до белокаменной И, увенчанный всесветной царской славою, Осчастливил Русь колчаковской державою: Посадил бы вкруг себя господ сенаторов, По губерниям назначил губернаторов, Разослал бы становых к местам насиженным, Землю всю б вернул помещикам обиженным, — Склады, фабрики — железные, суконные — Снова в руки передал бы я в законные; Богачам-купцам вернув статью доходную, Разрешил бы я торговлю им свободную, Городским бы господам вернул владения, Вновь питейные открыл бы заведения, В ход пустил бы все заводы спиртогонные, С винных лавок брал прибытки б миллионные, Все казармы вновь набил бы я солдатами: «Маршируйте перед царскими палатами! Расправляйтесь, черти, с братьями и сёстрами: Утверждайте власть мою штыками острыми! Защищайте достояние господское! Запрягайте в барский плуг сословье скотское!» С подлой чернью, своевольной, узколобою, Поведу я, новый царь, уж речь особую: Задушу двойной, тройною контрибуцией, Запорю, чуть где запахнет революцией, — Не за речи, а за помыслы продерзкие В клочья мяса превращу все рожи мерзкие, — В тюрьмах буду подлецов гноить повалкою, В церкви буду загонять железной палкою: «Войте, псы, на четвереньках по-звериному, Присягайте — покоряться мне единому С благоверною супругой и со чадами!» Мужичью пригну я головы прикладами: «Много, черти, вы мутили да похабили! Возвращайте, что у бар вы понаграбили, Всё до пёрышка сносите мне, до ниточки: Покрывайте-ка господские убыточки!» Не забыты будут мной отцы духовные: Увеличу я доходы их церковные И земельные угодья им пожалую: «Службу вы, отцы, несли царям не малую, Проявите ж и ко мне святое рвение: Всенародное устройте вы говение, Исповедайте всю челядь непокорную, Помогите мне траву всю вырвать сорную, Злые плевелы отвеять все решительно, — А уж я по ним ударю сокрушительно; Не осталось чтобы семени проклятого, Буду вешать бунтарей через десятого! Никакого лиходеям послабления, Чтобы помнили, как делать разграбления, Как господское добро себе присваивать, Как советское правление устраивать! Будут маяться, как деды их не маялись! Так зажму, чтоб бунтовать навек закаялись!» Кончил речь Колчак, из пушки ровно выпалил, Свои буркалы на фронт свирепо выпялил, Ажно пятки у чалдонов зачесалися. (Только пятками чалдоны и спасалися.) «Ой вы, пятки ж наши быстрые, вы пятушки!» Переглядываться стали тут ребятушки, То ль колчаковское воинство хороброе: «А ведёт Колчак на дело нас недоброе, На Иудино ведёт на злодеяние! Ждёт какое ж нас за это воздаяние? А не в пору ль, чем служить такому ворону, Передаться всем на красную нам сторону, На ту ль сторону рабочую, крестьянскую, Сообща с ней доконать всю сволочь панскую, Всю дворянскую породу именитую, С Колчаком и всей его проклятой свитою?! А не в пору ль, чем нам биться с братьей кровною, Кончить дело мировою полюбовною, Да просить, чтоб нас простили обмороченных, Да в Советы слать людей неопороченных, Власть Советскую повсюду строить честную, Трудовую жизнь налаживать совместную?!» Эх, кабы да это, братцы, всё случилося! Уж и что бы на Руси-то получилося! Кабы оземь Колчаков мы всех шарахнули, То-то б зажили, — святые б в небе ахнули! Жизнь земная стала б слаще райской сладости, И уж выпил бы я здорово на радости!
