К изучающим труды В.И Ленина

Когда я впервые познакомился с трудами Ленина, меня поразила не только острота ума вождя, сила аргументации, точность и ясность слога, но и значение, масштаб обобщений, прежде всего по поводу движения масс. На первый взгляд, они выглядят, как некоторая марксистская схематика и политизированная риторика. Всякие буржуазные писаки, учёные так и воспринимают тексты Ленина, не понимания и не желая понимать научного значения их обобщений.

Для примера, чтобы было понятно, о чём речь, откроем совершенно произвольно взятый том полного собрания сочинений Ленина и возьмём типичную цитату с обобщением:

«Международная буржуазия, лишенная возможности вести открытую войну против Советской России, выжидает, подкарауливая момент, когда обстоятельства позволят ей возобновить эту войну. Пролетариат передовых капиталистических стран везде уже выдвинул свой авангард, коммунистические партии, которые растут, идя неуклонно к завоеванию большинства пролетариата в каждой стране, разрушая влияние старых тред-юнионистских бюрократов и развращенной империалистскими привилегиями верхушки рабочего класса Америки и Европы. Мелкобуржуазная демократия капиталистических стран, представленная в передовой ее части вторым Интернационалом и Интернационалом II½, является в данный момент главной опорой капитализма, поскольку под ее влиянием остается большинство или значительная часть промышленных и торговых рабочих и служащих, которые боятся, в случае революции, потерять свое сравнительное мещанское благополучие, созданное привилегиями империализма. Но растущий экономический кризис везде ухудшает положение широких масс, и это обстоятельство, наряду с все более очевидной неизбежностью новых империалистских войн при сохранении капитализма, делает все более шаткою указанную опору. Трудящиеся массы колониальных и полуколониальных стран, составляя огромное большинство населения земли, пробуждены к политической жизни уже с начала XX века, особенно революциями в России, Турции, Персии и Китае. Империалистская война 1914—1918 годов и Советская власть в России окончательно превращают эти массы в активный фактор всемирной политики и революционного разрушения империализма, хотя этого не видит еще упорно образованное мещанство Европы и Америки, в том числе вожди II и II½ Интернационалов. Британская Индия стоит во главе этих стран, и в ней революция тем быстрее нарастает, чем значительнее становится в ней, с одной стороны, индустриальный и железнодорожный пролетариат, а с другой стороны, чем более зверским становится террор англичан, прибегающих все чаще и к массовым убийствам (Амритсар), и к публичным поркам и т. п.».

Если ты не знаешь истории, не понимаешь исторического контекста эпохи и знаком лишь с третичной учебной исторической литературой, то такое рассуждение не выглядит чем-то необычным. Примерно так и пишут о социальных процессах и дают политические характеристики в учебниках. Но Ленин-то писал не о прошлом, когда всё более-менее уже стало понятно, но говорил о дне для него сегодняшнем. Совершенно безапелляционно утверждал о том, что происходило в момент, когда он писал эти строки.

Представьте сложность, пёстрость, богатство реальной жизни и скудность, захламлённость доступной Ленину информации, которую можно было бы научно обобщить до подобных выводов.

Когда я впервые изучал Ленина, то имел представление об истории, о тех событиях и процессах, на основе которых возникали выводы Ленина. Я не знал и не знаю до сих пор только источников ленинской осведомлённости, то есть степени полноты информации в его распоряжении. Но, вероятно, она была весьма скромной, зависящей от газетных сообщений, а в них, как правило, только самые поверхностные сведения. Тем было удивительнее осознавать точность ленинских характеристик и прогнозов. Даже сегодня дать такое обобщение смогли бы далеко не все историки даже марксистского толка. Ленин умел очень глубоко рассмотреть действительность, подметить в ней главное, причинное в динамике.

Если же относиться к Ленину неуважительно, к его текстам не как к источнику научной мудрости, то его выводы выглядят, как политически ангажированная схематика. Антиленинисты обязательно найдут мелкие неточности в работах Ленина, а то главное, в чём он оказался прав, или переврут, или объявят случайным совпадением.

Сегодня немало «теоретиков», которые пишут в стиле подобных обобщений, на основе разных антинаучных методологических подходов. Но проблема в том, что их взгляды практикой не подтверждаются, прогнозы не сбываются, а ленинские — подтвердились и сбылись. Да и некоторые левые освоили подобный стиль и любят порассуждать о развитии рабочего движения, международной обстановке и подобном, но научной ценности в их изысканиях не обнаруживается. Жизнь постоянно опровергает их выводы и прогнозы.

Размышляя некоторое время над принципами и механизмами ленинского познания, особенно в процессе подобных обобщений, пришёл к следующим заключениям, которыми и хочу поделиться.

Во-первых, в основе мышления Ленина лежала диаматика, то есть признание материальности мира, того, что общество — это высокоразвитая материя, движение (существование) которой подчинено известным законам.

Это позволяло его мышлению сразу отметать все откровенно идеалистические варианты объяснений и трактовок, от религиозных до разного рода мистических.

Например, буржуазные идеологи довольно успешно убеждают народ в том, что западные страны на протяжении всей своей истории стремятся разрушить Россию, будь то Русское царство, Российская империя, Советская Россия или СССР, исходя то ли из русофобии, то ли из ненависти к православию и «русскому миру». Разумеется, диаматик не может придерживаться подобного взгляда, потому что он умозрителен и насквозь идеалистичен. И дело даже не в том, что есть множество противоречащих данному «обобщению» исторических фактов, он антинаучен в своей методологической основе. Политика государств, тем более на протяжении веков, когда сами эти государства переживали революционные трансформации, не может определяться принципами, идеями, чувствами, какими бы глубокими и укоренёнными они ни были.

Беспристрастному взгляду марксиста понятно, что в основе политической борьбы государств в разные эпохи лежат интересы правящих классов по обладанию той или иной собственностью (от масс рабов до нефтяных месторождений) или контролю за факторами, приумножающими эту собственность (от торговых путей до финансов целых стран). А идеи, страсти, чувства и политические доктрины лишь обслуживали и обслуживают эту частнособственническую борьбу.

Диаматика позволяла ленинскому мышлению:

1) оставаться объективным;

2) брать всю совокупность многоразличных отношений предмета рассмотрения к другим вещам и процессам, в том числе с точки зрения общего и всеобщего;

3) видеть развитие предмета, процесса через отрицание («повторение в высшей стадии известных черт, свойств etc. низшей, возврат якобы к старому»);

4) фиксировать внутренние «противоречивые тенденции», то есть те противоположности (в их тождестве и единстве), которые составляют всякий предмет или процесс;

5) проводить анализ и синтез частей предмета рассмотрения;

6) отмечать бесконечный процесс раскрытия новых сторон, перехода его черт, свойств в свои противоположности;

7) отличать форму от содержания в их взаимосвязи (борьбе);

8) выделять количественные параметры в движении качества.

Например, в приведённой выше цитате рассматривается международное положение, содержанием которого является борьба капитализма против коммунизма, а его формой — империалистическая политика буржуазных государств. Указаны главная опора капитализма — мелкобуржуазная демократия — и те противоположности, которые составляют её и делают её противоречивой и шаткой: обывательство западного пролетариата и кризисность в его положении. Обращается внимание, что развитие системы империализма сопряжено с включением в его орбиту народов колоний, которые неминуемо становятся революционным фактором.

То есть, когда мы исследуем ленинские выводы через призму методологии, в его изложении просматриваются все те принципы и инструменты, которые мы относим к диаматике. Но проблема состоит в том, что восхищаться ленинизмом, двигаясь мыслью от ленинских выводов к методологии, недостаточно, необходимо научиться самостоятельно работать головой по-ленински.

Во-вторых, в основе мышления Ленина лежала не просто диаматика, а диаматика, приложенная к изучению общества.

Диаматика как методология мышления представляет собой универсальный метод познания, её предмет — законы мышления, а объект — бытие, объективная реальность. Все действительно ценные методологические наработки частных наук, весь «стихийный материализм естествоиспытателей», всё диалектичное и материалистичное в философии — это не до конца понимаемая, неполная, обрезанная диаматика.

Диаматика состоялась гениальными усилиями Маркса и Энгельса как критическая переработка и обобщение всей предшествующей научной теории. Диаматика была выработана не на основе экспериментов, статистики, опросов или другой эмпирики, а в результате критической переработки осмысления всей общественно-исторической практики человечества (в том числе всей значимой эмпирики), выраженного прежде всего в «немецкой классической философии».

Диаматика, обращённая на изучение общества, прежде всего на переработку «английской политэкономии» и «французского социализма» как наиболее зрелых на тот момент школ экономической и политической мысли, впервые в истории человечества дала научные ответы на вопросы об общественном устройстве. Основоположники марксизма были вынуждены изучить заблуждения предшественников, чтобы создать научный, то есть диаматический вариант истории в виде смены способов производства и общественно-экономических формаций, что с теоретической точки зрения не одно и то же.

*

Если попытаться чисто из дидактических соображений представить наиболее фундаментальные выводы диаматики об устройстве общества в качестве тезисов, которых необходимо держаться исследователю, то получится следующее (причём тезисы эти как бы матрёшкообразные, каждый следующий уточняет предыдущий, выводится из него).

1. Человеческое общество развивается и развивается естественно-исторически. Это означает, во-первых, то, что, несмотря на разнообразие условий, регионов, сообществ, народов, культур и т. д., везде действуют одни и те же объективные законы, то есть сущность человека и общества во все эпохи для всех одна и та же; во-вторых, что объяснение состояния общества в любой исторический момент должно опираться исключительно на материальные (в широком смысле) факторы; причины настоящего нужно искать исключительно в прошлом, выявляя то, как ещё незрелые тенденции прокладывают себе путь, как «слабое новое» борется с «сильным старым» и опрокидывает его. Ненаучно использовать в объяснении беспричинные явления, инородные сущности, раздутые до небес субъективные факторы.

2. Развитие человеческого общества происходит стадийно. Есть три большие стадии, связанные с его окончательным выделением из «царства животных»: коммунистическая первобытность (более ста тысяч лет), классовые, эксплуататорские общества (около 7 тысяч лет) и коммунизм. В эксплуататорских обществах менялась форма их существования: рабство, феодализм, капитализм (отсюда термин «формация»).

Если противостояние человека и природы (в том числе космоса) как среды его обитания — это вечный, фундаментальный закон общественного бытия, то противопоставление людей друг другу, классовое деление и эксплуатация — закон периода эксплуататорских формаций.

Первоначально противопоставление людей друг другу происходит прежде всего по поводу вещей, материальных благ. А главное и основное в вещной сфере — это факторы производства: земля, средства и орудия труда, дающие контроль над трудовыми ресурсами.

Противопоставление людей друг другу в сфере общественных отношений и есть частные отношения собственности.

Противопоставление людей в своей крайней степени сопряжено с принуждением, поэтому частные отношения собственности немыслимы без насилия. Насилие становится обратной стороной частной собственности.

Разделение труда с развитием производственной деятельности углубляется, выделяя из общества слой управленцев. Они, в силу господства в психике полуживотных атавизмов, обращают в частную собственность сначала иноплеменников, затем соплеменников и землю. Так происходило классовое деление общества. Вместе с утверждением частных отношений собственности в качестве господствующих формировалось государство — особый аппарат насилия, вставший над обществом, защищающий сложившийся порядок и имущие классы.

Тысячи лет человечество топталось на месте в социальном развитии, сменялись лишь формы господства меньшинства над большинством (рабство, крепостничество, наёмный труд). Чудовищными нерациональными тратами усилий и жизней наконец мы достигли достаточно высокого технологического уровня производства, чтобы ни у кого не было сомнений в том, что всех можно обеспечить всем необходимым для процветания и труда. Эксплуататорский класс окончательно деградировал из вождей-управленцев в бессмысленных во всех смыслах олигархов-извращенцев, компетентность которых не превышает уровень типичного тунеядца-обывателя. Всё в мире производят пролетарии, всеми процессами производства управляют пролетарии, многие государственные управленцы вышли из пролетариата, богачи только ведут праздный образ жизни и иногда просиживают зад в парламентских и президентских креслах.

3. Человеческое общество необходимо рассматривать научно, то есть вскрывая за внешними явлениями сущностные. Сами люди, их отношения, в том числе личные, все явления общественной жизни и культура — всё это общество. Однако если смотреть на общество научно, то мы увидим, во-первых, что человечество существует посредством преобразования условий своего существования (трудом, а не приспособлением, как животные), во-вторых, что преобразование условий всегда происходит определённым, всё более сложным, способом, который и является способом воспроизводства общества. То есть человечество себя воспроизводит, преобразуя природу и, уже как следствие, преобразуя само себя. Правда, рост разума, интеллекта, появление научного мышления уже давно позволяют нам сознательно конфигурировать формы нашего взаимодействия таким образом, чтобы преобразование шло интенсивнее, мы развивались более высокими темпами. И это будет воплощено при коммунизме, это и есть его суть — соединение науки со всеми сферами жизни общества, прежде всего с производством.

Способ воспроизводства общества традиционно называется термином «способ производства» и распадается на производительные силы, то есть самих людей с орудиями производства, и производственные отношения между ними. Именно в недрах производительных сил, то есть в сознании людей и тех технологиях, которыми они овладели, зарождаются тенденции к преобразованию отношений между ними. С другой стороны, производственные отношения являются экономическим базисом эксплуататорской формации, поэтому их преобразование невозможно без слома политической системы и преодоления силового сопротивления господствующих классов.

4. Отсюда научный взгляд необходим на политическое устройство общества. Большинству внешне кажется, что политика — это регулирование, управление обществом, выработка законов, по которым оно должно жить. При таком подходе, сколько ни разбирайся, непонятно, что лежит в основе политики (почему законы и их применение такие, а не иные, почему здесь законы работают, а тут нет и так далее), поэтому буржуазные политологи сводят свои объяснения к тому, что политика — это результат некоего компромисса, «общественного договора», всех отчасти удовлетворяющей «нормальности». Популярность и живучесть подобного взгляда объясняется тем, что в капиталистической стране политика действительно отчасти похожа на компромисс, но не между гражданами, а между самыми влиятельными кланами и группами олигархии.

Ленин о капитализме говорил, что политика — это концентрированное выражение экономики, добавляя, что «политика не может не иметь первенства над экономикой». Диаматика здесь такая: экономика первична относительно всего в обществе, в том числе политики, но политика в обществе играет главенствующую роль. Людей, глубоко травмированных формальной логикой и рассудочным подходом, это смущает: как что-то первичное может не иметь первенства над вторичным?

Политика — это не «искусство управления государством», а классовая борьба. Государство есть организация эксплуататорского класса, основная задача которого состоит в укоренении и поддержании посредством насилия производственных отношений. Все остальные функции государства, в том числе конкуренция с другими государствами, вторичны и факультативны. В любом государстве система судов, тюрем и полиции по совокупной мощи превышает армию, а там, где по недоразумению это не так, армия задействуется для поддержания внутреннего порядка.

Притом под классовой борьбой понимается не только борьба буржуазии с пролетариатом, но и борьба различных отрядов буржуазии друг с другом, буржуазии разных национальных отрядов и прочее.

Таким образом, рассмотрение всех общественных процессов научно возможно только через призму формационного подхода. Экономический базис — это производственные отношения, над ними возвышается политическая надстройка в виде прежде всего государства. Они относятся друг к другу как форма и содержание, и форма насильственно удерживает содержание, хотя производительные силы, то есть люди и технологии, давно переросли такие низменные и полуживотные отношения.

Когда вы утром идёте работать на капиталиста, размениваете вашу бесценную жизнь на деньги, губите ваши таланты ради добычи хлеба, вместо того чтобы действительно приносить пользу обществу, это проявляется то самое принуждение к сохранению текущего качества производственных отношений. Всё делается прежде всего для того, чтобы узкая прослойка олигархии сосредотачивала в своих руках всё большие общественные богатства. И ваш враг — это не столько конкретный капиталист, на которого вы работаете, он тоже часто прижат банками и монополиями, а вся система финансового капитала. То есть персонифицированные враги трудящихся — прямоходящие, которые забрались на самый верх этой пирамиды эксплуатации и которые так могущественны, что способны диктовать не только цены и зарплаты, но и государственные решения.

Государство хотя и стоит над обществом, в том числе над эксплуататорским классом, но действует в интересах последнего. Кроме того, что буржуазия контролирует власть, при капитализме в целом общество расколото на два антагонистических класса и почти всё важное и значимое происходит либо в интересах одного класса, либо в интересах другого.

5. Вопрос об отношении экономики и политики есть частный случай вопроса об отношении объективного и субъективного в обществе. Объективное в политике — только неизбежность государства, принуждения, насилия и борьбы интересов, то есть то, что в политику прямо «перетекает» из экономики. Энгельс писал, что государство является неизбежным продуктом неразрешимости противоречий классов. Все же формы и «фигуры» политической жизни зависят от субъективных факторов.

Если использовать простую и удачную аналогию с мячиком, то воздух, которым он накачен, — это производственные отношения, а камера — это государство и политика. Давление же, создаваемое воздухом, и есть то единственное, что делает камеру объективно неизбежной. А то, какова эта камера, какая на ней подкладка и покрышка, зависит от воли классов, людей, внешних условий жизни и так далее, то есть преимущественно субъективно.

С точки зрения политической надстройки капитализм в США, Франции, Швеции, России, Белоруссии, Иране и Зимбабве сильно различается. С экономической же точки зрения он тождественен и отличается только по уровню развития, то есть по уровню монополизации, милитаризации и загнивания.

Диаматика требует чётко различать объективное и субъективное прежде всего потому, что научное познание является адекватным отражением объективного в субъективном. Наша задача состоит в том, чтобы соединить науку с движением масс и всю деятельность общества подчинить объективным законам его развития — это и есть проявление свободы. Люди в массе своей не понимают, кто они в сущности есть, почему их окружают такие обстоятельства, какие социальные силы над ними господствуют. Поэтому они действуют исходя из личных интересов, страха и привычек. Поэтому капитализм и держится на плаву, несмотря на чудовищно нерациональную организацию общества.

Диаматика требует также чётко выдерживать научность выводов и деятельности, то есть не только того, чтобы субъективное адекватно отражало объективное, но и чтобы субъективное в практике превращалось в объективную борьбу, в объективную трансформацию общества.

Так, коммунистическое движение в буржуазном обществе и его высшее проявление — политика коммунистической партии — субъективны. Но они становятся объективными, когда совокупная сила работающего класса делается угрожающей или тем более после установления диктатуры с соответствующими мероприятиями в экономике. Объективность капитализма опрокидывается объективностью коммунизма посредством роста качества субъективного фактора: организованного революционного класса под руководством партии авангардного типа.

В обществе абсолютно, незыблемо объективно только то, что не меняется ни при каких стадиях и формациях его развития. Вся иная объективность связана инертностью и стихийностью масс. Сегодня массы в силу невежества и забитости верят в капитализм, не понимают никакой другой реальности, кроме буржуазной, не знают инструментов социальной революции. Поэтому капитализм объективен. Насилие государства лишь подкрепляет это невежество и эту веру, подавляя волю всех тех, кто противится капитализму.

6. Коммунизм — это не стремление к абстрактной справедливости и не желание улучшения жизни, а неизбежное будущее человечества. Суть коммунизма состоит в том, чтобы направить деятельность людей по пути осмысленного развития общества. Тотальная, всеобщая научность и коммунизм — синонимы. Именно для этого необходимы борьба за власть, низвержение буржуазии, организация диктатуры работающего класса и последующее преображение всех общественных процессов.

Стихийность и ненаучность в жизни общества всегда себя проявляют как частные отношения собственности. Какой бы случайной глупостью или происками злодеев и безумцев ни казались трагедии и катастрофы капитализма, их фундаментальной причиной является частная собственность. Невежество и глупость, подлость и злодейство, эгоизм и безразличие дают корни и прорастают только на плодородной почве противопоставления людей друг другу.

Если эти тезисы правильно понимаемы и положены в основу мировоззрения и мировосприятия человека, то в сознании возникает нечто вроде сетки координат, материалистический каркас, который позволяет научно обрабатывать и оценивать факты. Это позволяет не только отбрасывать ложную информацию, не тратя времени и усилий на поиски её опровержения, но и выделять из всего массива событий главное.

Возьмём, допустим, события «мятежа Пригожина». Информация о нём была противоречивой, динамика событий быстрой, но тем не менее основные выводы о сути и значении данного явления марксизм позволяет сделать практически моментально. Диаматику, в отличие от буржуазного политолога, не нужно копаться в кухне отношений ЧВК — Минобороны — Путина, чтобы выявить сущность процесса, потому что мы уже заранее понимаем, как устроено общество и какие внутренние механизмы приводят в движение все его составные части. Классовый анализ в этом смысле есть универсальный метод постижения в классовом обществе.

Так же происходила и работа ленинской мысли в рассмотрении международного положения в цитате выше.

Единственный способ развития диаматического мышления — это многократное, всё более углубляемое изучение теории марксизма-ленинизма, продумывание её содержания и исследование исторических и текущих событий. Чем человек добросовестнее в постижении теории, тем выше становятся его навыки самостоятельного мышления.

Сегодня, как никогда раннее, необходимо овладение теоретическим мышлением для того, чтобы подготовить костяк кадров парии А. Редин