Патриотизм, как последнее прибежище…

Если честно, то прекрасно помню тот момент, когда в нашей стране началось «возрождение патриотизма». О том, почему эти слова даются в кавычках – будет сказано несколько позднее. А пока лишь укажу, что это самое «возрождение» можно, в общем-то, связать с двумя событиями. (Это не значит, что именно данные события их вызвали – наоборот, они стали индикаторами идущих процессов.)

Первое – это неожиданно резкая реакция на бомбардировку Югославии в 1999 году, когда огромное количество людей в стране, неожиданно, восприняло это событие в штыки. Неожиданно – потому, что вплоть в 1990 годы в РФ господствовало убеждение, что «Запад все делает правильно», и что России надо у него только учиться. Это утверждалось с экранов телевизоров, и это же господствовало в общественном сознании – причем, ИМХО, вовсе не благодаря пропаганде. (Наоборот, это пропаганда следовала общепринятым трендам.) И хотя ситуация постепенно менялось, но вплоть до 1999 года открыто антизападную позицию могли демонстрировать только маргиналы. (Вроде нацболов.)

Ну, а второе – это выход в 2000 году фильма «Брат-2». Который, фактически, подвел черту под «ант патриотичным десятилетием», показав, что «любовь к Родине» может быть не просто возможной, но и «гламурной» - как бы странно не звучало данное слово применительно к «Брату». Но «гламурный» в данном случае означает не «розово-журнальный», а «принятый культурно тусовочкой», в которую Балабанов входил однозначно. Поэтому съемки им указанного фильма, практически, показали, что «любить Россию» можно модно и популярно, что это больше не удел убогих «красно-коричневых», а вполне мейстримный тренд.

Разумеется, тут сразу стоит сказать, что и первое, и – по сути – второе событие произошло еще до избрания «сами понимаете кого». («Брат-2» снимался осенью 1999 года, еще при Ельцине.) Что прекрасно показывает вторичность пресловутых «личностей в истории» на фоне глобальных социодинамических процессов. Впрочем, о данном аспекте бытия надо говорить отдельно. Тут же – возвращаясь к исходной теме – стоит только указать на то, что реальное «открытие» возможности сколь-либо хорошо относиться к России, возможности не считать ее Адом на Земле, заселенным какими-то выродками, началось еще «до дефолта», и было связано с формированием некоего подобия среднего класса достаточной массовости. (Порядка 10% населения страны.)

Этот «квазисредний класс»: мелкие бизнесмены и зарождающийся «офисный планктон» - собственно, и стал основанием для будущего патриотического тренда. В дальнейшем же, когда в 2000 годы количество «более-менее вписавшихся» - то есть, тех, кто мог тратить деньги не только на еду и удовлетворение первоочередных нужд, но и на технику, автомобили, туризм – стало приближаться к 25% (и может даже более), «патриотизм» гордо поднял голову. Поскольку теперь «быть русским» стало не стыдно: в отличие от «убогого совка» - то есть, гражданина СССР образца 1990 года, проводящего время в очередях за водкой и импортными джинсами, а так же такого же «совка» образца 1994 года, вместо водки стоящего за просроченными курами – «русский образца 2000 года» выглядел достаточно импозантно. С его – разумеется – точки зрения. Поскольку у него был импортные джинсы, автомобиль (порой даже подержанная иномарка) и возможность пожить неделю в «алл инклюзиве». (То есть, то, о чем в 1991 году можно было только мечтать.)

Подобный момент, собственно, и вызвал настоящий интереса к «величию России», переосмысление ее роли в мировой истории с убогого к великому, а отсюда уже – стремление к «вставанию с колен». В смысле – желание «переиграть» все то колоссальное унижение, которое упало на Россию в 1990 годы. Конечно, «российский патриот» тут даже не задумывался о том, что сам он – со своими джинсами, иномарками и полетами в Анталию – являет собой ни что иное, как результат данного унижения. Что его породили именно те процессы, которые привели к разрушению отечественной (советской) промышленности, отечественной науки, образования, которые заставили российских руководителей заключать огромное количество неравноправных договоров и сдавать всех бывших друзей и союзников. Все это было для «нашего патриота» слишком сложным. (И к тому же, связанным с ненавистным даже в 2000 годах марксизмом – причем, ненавистным даже тем, кто из всего марксизма знал только то, что Маркса зовут Карл.)

В любом случае, 2000 годы стали временем активного формирования «патриотического новорусского дискурса» - начиная с пресловутой «российской боевой фантастики» и заканчивая разнообразными «культами войны». Не в смысле, конечно, ее желания – хотя были и такие субъекты, но в малом количестве – а в смысле привнесения в свою жизнь «чего-то военного». Скажем, «клеяния танчиков» - ЕВПОЧЯ – чтения «военно-исторической библиотеки», игры в «стайкбол» и в «Контру», увлечение WH40K и т.д., и т.п. Эти, разумеется, развлечения были для «интеллектуальных патриотов». Для тех, кто попроще, возникло «боление за свою сборную», обривание головы и нанесение татуировок «За Русь», ну и вытекающие их этой «заРуси» модели поведения. (Вроде драк с «нерусскими».)

Причем, реально на фоне «предыдущего состояния» все это казалось каким-то подъемом, чем-то более конструктивным, нежели убогое существование недавнего прошлого в алкогольно-наркотическом дурмане 1990 годов. Можно даже сказать, что все это выглядело реальным возрождением страны – в смысле, переходом ее от деградации к развитию. Однако на самом деле подобное восприятие было ошибочным: как уже говорилось, пресловутый «средний класс» - то есть, главный «инкубатор патриотической идеологии» - был, во-первых, никаким не средним. (Охватывал он не 60-70% - как на Западе, а в самом лучшем случае – в 2007-2008 годах – не более 30% населения.) А, во-вторых, как уже было сказано, порождался он тем самым «антипатриотическим положением», которое Россия получила после добровольной сдачи Западу в 1991 году.

То есть, иначе говоря, «наши патриоты» были – и остаются – полностью завязанными или на экспорт сырья. Или же – что еще забавнее – на возможность «работы для потенциального противника». (Скажем, это относится к большинству «айтишников», в конечном итоге способствующих росту американской экономики.) Подобная «патриотическая недостаточность», разумеется, не могла – и не может в принципе – порождать конструктивные стратегии. Причем, на каком-то уровне сознания сами «патриоты» это прекрасно понимали. (Равно, как те же «националисты» понимают тот факт, что их «национализм» держится на подчинении «своей нации» - что бы под этим не подразумевалось – тому же Западу.) И поэтому главной своей задачей видели – и видят –… подчеркнутую демонстрацию своего «патриотизма». К которой, собственно, и сводится их «любовь к Родине» - даже если российский «патриот» и уверен, что он реально готов все отдать для своей страны.

Именно поэтому, собственно, слово «патриотизм» в данном случае – по отношению к постсоветской эпохе - и надо писать в кавычках. Равно, как в кавычках стоит писать «возрождение», поскольку на самом деле текущая ситуация уникальна: в российской истории до конца 1990 годов подобного положения никогда не было. А значит: данный «патриотизм» - как социальное явление – не возродился, а зародился вновь. То есть, проще говоря, современный «патриот» вряд ли может рассматриваться, как патриот в «классическом понимании» - т.е., как человек, готовый ставить интересы своей страны на первое место. Просто потому, что в текущей ситуации выделить «интересы страны» практически невозможно: экономически оптимумом для «текущего варианта РФ» является сложившаяся к концу 1990 годов модель «сырьевого поставщика Европы». Которая, собственно, и позволяет существовать «квазисреднему классу», но при этом ведет к непрерывной деградации страны. (Эту деградацию можно задержать «административными методами» - но только на определенный период.)

В то же время переход к реально конструктивным моделям для данного «квазисреднего класса» вряд ли может быть названо приемлемым. (Впрочем, для текущей элиты это неприемлемо еще больше, поэтому обвинять «квазисредних» в противодействии тут не надо.) А значит, чтобы стать патриотом «патриот» должен или «самоотрицаться» - что невозможно. Или же … впрочем, иных вариантов тут нет. Впрочем, это не значит, что у России нет будущего – наоборот, есть большая вероятность того, что через определенный период ей удастся, все же, преодолеть деструкцию и выйти на «конструктивный участок» своего существования. Но связано все это будет. разумеется, с совершенно иными социальными конструктами. Отличными от той «военно-исторической химеры», которую мы сейчас привыкли именовать «патриотической».

Но об этом надо говорить уже отдельно.

P.S. Ну, и разумеется, тут следует еще раз указать, что все сказанное выше верно не только по отношению к РФ. Поскольку другие постсоветские страны «продвинулись» по указанному пути еще дальше. Просто потому, что эти страны – скажем, та же Украина – в реальности еще более встроена в западную «мир-систему», нежели РФ. И значит, украинские «патриоты» еще более – на порядок более –нелепы, нежели «патриоты» российские.anlazz